Греческие заимствования в латинском языке

Интерес к происхождению слов и их значений возник еще в глубокой древности. Попытки объяснить слова, исходя из их значения, можно увидеть уже в древнем индоевропейском эпосе. Например, в «Ригведе» (V, 2, 12) говорится, что бессмертные дали Агни это имя, потому что он «отнимает богатство у врагов», сводя таким образом корень имени Агни Аг к глаголу aj- со значением ‘отнимать’.

Имя Одиссей объясняется в «Одиссее» тем, что так героя называет его дед Автолик «ὀδυσσάμενος» (‘рассердившись’). Он говорит, что многие люди его рассердили, и поэтому предлагает назвать внука «сердитый» — Ὀδυσσεύς.

Гераклит выводит слово ὁ θεός ‘бог’ из глагола θέω ‘бежать’, а Геродот — из τίθημι в значении ‘делать’, т. к. они (боги) — «θέντες τὰ πάντα πράγματα κόσμῳ» (‘сделавшие все вещи для мира (вселенной)’).

У Геродота в рассказе о посещении Креза Солоном приводится рассуждение последнего о том, что он может назвать Креза εὐτυχής, но не ὄλβιος, т. к. это слово, исходя из этимологического анализа Солона, состоит из двух компонентов: ὁ βίος ‘жизнь’ и ὅλος 3 ‘весь’ и поэтому обозначает только того, кто счастлив всю жизнь, а о человеке, который еще не умер, так сказать нельзя.

Наиболее последовательно и полно для своего времени наметил рамки обсуждения и определил цели и направления этимологических исследований Платон в диалоге «Кратил». В нем принимают участие философы Кратил, последователь Гераклита, и Гермоген; арбитром в их споре выступает Сократ. Предмет спора заключается в следующем: присуще ли вещи ее собственное имя, прирожденное и неизменное, изменяя которое мы допускаем ее ошибочное наименование, или же каждое слово является результатом договора между людьми и не отражает природу обозначаемой вещи. Так, Кратил утверждает, что истинное имя каждой вещи присуще ей по природе и является общим и для варваров, и для греков, а то имя (слово), которое в действительности употребляется, не является истинным. Гермоген же говорит, что имя (т. е. слово, обозначение предмета) — это результат соглашения (договора) между людьми. Поэтому, если люди дают вещам другие имена, то они становятся не менее истинными, чем первые. Анализ точности наименований делается на примере имен собственных. Рассматриваются два имени сына Гектора: ὁ Ἀστυάναξ, άνακτος ‘Астианакт’ и ὁ Σκάμανδρος ‘Скамандр’. Более точно отражающим сущность называемого человека признается имя Ἀστυάναξ (< τὸ ἄστυ, εως ‘город’ + ὁ ἄναξ, ακτος ‘владыка’), т. к. оно отражает социальное место сына Гектора. При этом оно синонимично в определенном смысле имени Ἕκτωρ, которое Платон возводит к глаголу ἔχω ‘владеть’. Анализируя значение имен Агамемнона и Атрея, Сократ приходит к выводу, что они точно отражают характер или сущность этих героев: ὁ Ἀγαμέμνων, ονος < «ἀγαστὸς κατὰ τὴν ἐπιμονήν» ‘достойный удивления из-за упорства’; ὁ Ἀτρεύς, έως < τὸ ἀτηρόν ‘гибель’.

Этимологию слова ὁ ἄνθρωπος ‘человек’ Платон объясняет от ἀναθρέω ‘внимательно рассматривать’ и ὄπωπα ‘я увидел’: «ἀναθρῶν ἃ ὄπωπε» ‘внимательно рассматривающий то, что увидел’.

Затемнение значения слов связано, по мысли Платона, с разного рода искажениями. Например, в слове τὸ δίκαιον ‘справедливость’, которое восходит к διαϊόν ‘проходящее через все’, добавлена буква κ; в слове τὸ αἰσχρόν ‘позорное’ произошло стяжение из ἀεισχοροῦν («ἀεὶ ἴσχοντι τὸν ῥοῦν» ‘то, что всегда задерживает течение’).

Так как каждая вещь обозначается звуками и слогами, то при анализе точности наименований следует учитывать возможность и сущность каждого звука и сочетания звуков. Так, ρ обозначает разного рода движение и резкость (ῥεῖν ‘течь’, ἡ ῥοή ‘поток’, ὁ τρόμος ‘дрожь’, κρούειν ‘стучать’); φ, ξ, ψ, σ, являясь спирантами, обозначают в словах нечто, связанное с придыханием: τὸ ψυχρόν ‘холодное’, ὁ σεισμός ‘трясение’, ξέον ‘кипящее’; λ обозначает ровность и мягкость и употребляется в словах, имеющих такое значение.

Результатом диалога является утверждение, что названия вещам были даны одним или более законодателями (νομοθέται), которые более или менее точно отразили в звуковой форме значение (сущность) каждой вещи. Но поскольку на вещь можно смотреть с разных точек зрения, то точность наименования по природе (φύσει) всегда относительна. В дальнейшем уже действует договоренность между людьми и слова закрепляются в языке в их формах и с их значениями. При этом новые слова образуются от первоначальных (πρῶτα ὀνόματα) путем разного рода преобразований или словосложений: например, ὁ ἥρως, ωος ‘герой’ считается производным от ὁ ἔρως, ωτος ‘любовь’. Изменения первоначальных слов производятся для благозвучия (εὐστομία), чем и объясняется разница между существующими словами и предполагаемыми этимонами. Не исключено, что этимонами были варварские слова (теория заимствований).

Основы научной этимологии заложили стоики, теория которых была основополагающей вплоть до начала современной лингвистики. Они, так же как и Платон, выделяли слова первоначальные и производные. Первые из них, по их мнению, берут свое начало от природы (φύσει). Поздний последователь стоиков Августин приводит некоторые образцы таких этимологических исследований. Он указывает на звукоподражательный характер некоторых слов: tinnītus aeris ‘звон меди’, hinnītus equōrum ‘ржание лошадей’, balātus ovium ‘блеяние овец’, clangor tubārum ‘гудение труб’. Но даже если слова не передают точно значение обозначаемого предмета, то, тем не менее, набор звуков, их составляющих, должен соответствовать их значению: voluptas, ātis f ‘желание’ (v, l обозначают что-то приятное), crux, crucis f ‘крест’ (r, x обозначают нечто неприятное). Такую согласованность между значением слова и его звучанием стоики считают основным принципом возникновения первоначальных имен. В дальнейшем слова стали возникать по аналогии, по созвучию, например: crus, cruris n ‘голень’ по созвучию с crux, crucis f ‘крест’ — «так как они своей длиной и твердостью наиболее похожи на перекладины креста». Кроме того, слова могут называться по противоположности, например: «lucus a non lucendo» (‘роща — от отсутствия освещения’); «bellum, quod res bella non sit» (‘война, так как она не является хорошей вещью’); foedus, ĕris n ‘договор’ — «так как это вещь не безобразная» (foedus, a, um). Также слова могут называться по смежности: urbs, urbis f ‘город’ от orbis, is m ‘круг’, от круга, начерченного вокруг того места, где будет город; horreum, i n ‘амбар’ от hordeum, i n ‘ячмень’, который хранится там; mucro, ōnis m ‘острие’ в значении ‘меч’.

Интересно трактуется этимология слова via, ae f ‘дорога’ — от vitis, is f ‘виноградная лоза’, потому что она свешивается над дорогой; vitis, в свою очередь, возводится к vincīre ‘обвивать’, а последнее — к vis f ‘сила’. Существительное vis считается первоначальным словом, проследить происхождение которого невозможно.

Нигидий Фигул в изложении Авла Гелия объясняет возникновение некоторых первоначальных имен на примере местоимений nos и vos: произнося начальные звуки этих слов, мы в первом случае почти прерываем дыхание и сжимаем губы — nos, а во втором — губы вытягиваются и дыхание направляется в сторону собеседника — vos.

Из первоначальных слов путем πάθη τῆς λέξεως или πάθη τῆς φωνῆς (‘претерпеваний слова’) образуются новые, производные имена.

Варрон в «De linguā Latīnā» (V, 37) объясняет этимологию слова praeda, ae f ‘добыча’ из parida («quod manu parta» ‘что рукой добыто’), которого вообще не существует в латинском языке, а praemium, i n ‘награда’ — из praeda. Согласно Варрону, задача этимологии — изучить, «cur et unde sint verba» (‘почему и откуда возникают слова’). При исследовании этого следует учитывать, что: 1) некоторые слова уже исчезли из языка; 2) некоторые образовались ошибочно, т. е. не отражают сути называемой вещи; 3) некоторые из слов изменили звуки в результате их отпадения, прибавления, перестановки, или изменили значение. Варрон ставит себе задачу следующим образом: «Поскольку есть слова наши или чужие или устарелые, то о наших я скажу, почему они <созданы>, о чужих — откуда они появились, об устарелых — ничего не скажу». Таким образом, в разделе, посвященном этимологии, он рассматривает вопрос о заимствованиях. При этом Варрон придерживался мнения, что латинский язык происходит из греческого, и поэтому все латинские слова пытается объяснить исходя из греческого языка, например, stagnum, i n ‘болото’ < τὸ στεγνόν ‘крыша’ и т. п.

Вообще в латинском языке существовало две точки зрения в отношении взаимодействий латинского и греческого языков. Некоторые, как Варрон, выводили латинский язык из греческого, а именно из эолийского диалекта, т. к. в нем не было duālis и ударение не ставилось на последний слог. Этого мнения придерживались Энний, Веррий Флакк, Филоксен, Фест. В словаре Феста этимология многих латинских слов объясняется из греческих, например: astutia, ae f ‘хитрость’ < τὸ ἄστυ, εως ‘город’; anus, ūs f ‘старуха’ из ἄνοος 2 ‘безумный’. Латинские грамматики принимали во внимание только звучание слова и на этом основании считали его заимствованием. Если же совпадало и звучание, и значение, слово считалось безусловно заимствованным, например: ver, veris n < τὸ ἔαρ, αρος ‘весна’; nox, noctis f < ἡ νύξ, νυκτός ‘ночь’. Но была и другая точка зрения, представленная Невием, Нигидием Фигулом, Элием Стилоном, по которой латинские слова не имели никакой связи с греческими.

В более поздний период сохранилась эта же тенденция выводить все латинские слова из греческих на основе их созвучия. Например, французский ученый XVI в. Ю. Ц. Скалигер приводит иногда произвольные этимологии латинских слов от созвучных греческих: pulcher, chra, chrum ‘прекрасный’ < πολύχειρ, χειρος ‘многорукий’; simĭlis, e ‘подобный’ < μιμηλός 3 ‘подражающий’.

После появления сравнительно-исторического метода было определено место обоих языков в системе индоевропейских. Появились попытки отделить общеиндоевропейские слова от заимствований. Впервые на научной основе поставил вопрос о заимствованиях из греческого в латинский язык Георг Курциус на конгрессе филологов в 1855 г. в Гамбурге.

Примером анализа греческих заимствований в латинском языке является словарь Г. Заальфельда (Saalfeld) «Thensaurus Italograecus». Он приводит греческие заимствования в алфавитном порядке. Ценность этого словаря в том, что в нем собрано много фактического материала.

Немецкий ученый М. Руге в работе «Bemerkungen zu den griechischen Wörter in Lateinische» выделяет более ранние устные заимствования и более поздние литературные.

Одной из наиболее фундаментальных работ по заимствованиям из греческого языка в латинский является монография О. Вайзе (O. Weise) «Die griechischen Wörter in Latein» (Leipzig, 1882). Он рассматривает греческие заимствования на фоне общего культурного влияния Греции на Рим, анализирует фонетические признаки греческих заимствований. В своем анализе греческих заимствований он учитывает не только данные литературных источников, но также надписи, сведения грамматиков и глоссы. По возможности он старается указать автора, у которого впервые встречается заимствованное слово. Его работа состоит из трех частей. В первой представлен языковой материал и его анализ, вторая часть — это история культурно-политических связей греков и римлян на протяжении многих столетий, а третья содержит индекс греческих заимствований в латинском языке. О. Вайзе разделяет заимствования на три разновидности: 1) те, которые народ впитывает в свой язык полностью и адаптирует настолько, что они перестают восприниматься как заимствования. Это, как правило, названия предметов, ранее не известных, которые заимствуются в культурный обиход вместе с их названием: purpŭra, ae f ‘пурпурная краска, пурпурная одежда’ < ἡ πορφύρα; machĭna, ae f ‘машина, орудие’ < ἡ μαχανά; 2) те, которые вошли в состав языка, хотя и употребляются не всеми слоями общества, однако некоторыми очень активно. При этом заимствованные слова могут иметь синонимы в заимствующем языке или калькироваться в нем (особенно это касается научных терминов), например: philosophia, ae f (< ἡ φιλοσοφία) совпадает по значению с латинским sapientia, ae f; rhetorĭca, ōrum n (< ἡ ῥητορική) калькируется сочетанием ars oratoria. Из слов общей лексики примерами могут служить слова: petra, ae f (< ἡ πέτρα) ‘камень, скала’, соответствующее латинским словам saxum, i n, lapis, ĭdis m; cycnus, i m (< ὁ κύκνος) ‘лебедь’ и латинское olor, ōris m. Причем заимствованные слова были более распространены в латинском языке, о чем свидетельствуют их отражения в романских языках; 3) слова, которые относятся только к литературному языку и употребляются отдельными авторами, исходя из их собственных соображений, например: thalassius, a, um < θαλάσσιος 3 ‘морской’; chryseus, a, um < χρύσεος 3 ‘золотой’; acoetis, is f < ἡ ἄκοιτις, ιος ‘супруга’ у Луцилия («Satŭrae», XVII, 1); acersecŏmes, ae f < ἀκερσεκόμης 2 ‘длинноволосый’ у Ювенала («Satŭrae», VIII, 128). Они служат для украшения речи и подчеркивают их иностранное происхождение соответствующими греческими падежными окончаниями. Особенно часто это бывает у поэтов. В частности, у Проперция в дат. п. мн. ч. встречается окончание -sin (< -σιν): (Ham)adryăsin < (Ham)adryas, ădis f ‘(гама)дриада’; Thyniăsin < Thynias, ădis ‘тинийская’ («Elegiae», I, 20). Чаще всего греческие окончания встречаются в формах вин. п. ед. и мн. ч., например: Argon < Argo, ūs f ‘Арго’ (Ibid., I, 20); Iliădas < Ilias, ădis f ‘Илиада’ (Ibid., II, 1).

Б. Фридман в работе «Ионийские и аттические слова в латинском языке» рассматривает заимствования с точки зрения их диалектной принадлежности. Он использует не только литературный, но и эпиграфический материал. Все ранние заимствования он считает дорийскими, но не принимает во внимание ахейский диалект.

Проблемам заимствования из греческого языка в латинском посвящены некоторые работы итальянских исследователей Дж. Паскуали («Preistoria della poesia romana». Firenze, 1936) и Дж. Девото («I primi grecismi nella storia della lingua latina». Bruxelles, 1937). Есть работа о греческих заимствованиях и у А. Эрну («Aspects du vocabulaire latin». Paris, 1954).

»» Скачать книгу:rar

Источник: Гарник, А. В. Греческие лексические заимствования в латинском языке : учеб. материалы / А. В. Гарник. — Минск : БГУ, 2015. — 56 с.